Н.Я. Грот: теоретические вопросы философии и
психологии личности (4)

Предыдущая страница

В этой ситуации, по мнению философа, происходит поляризация мировоззрений, нравственных идеалов в поиске решения данной проблемы. Он рассматривает, в этой связи, две противоположные группы идеалов, первая из которых направлена в будущее, в обновление, усовершенствование имеющихся моральных устоев жизни, а вторая - зовет назад, к тому, чем человек жил когда-то. Н. Я. Грот концентрирует эти идеалы вокруг двух религиозных мировоззрений - христианского и языческого. В своей статье "Нравственные идеалы нашего времени. Фридрих Ницше и Лев Толстой" (1893) он рассмотрел эти две моральные альтернативы на примере идеалов двух выдающихся мыслителей конца XIX века [12, с. 23-42].

Н. Я. Грот отмечает, что между взглядами данных мыслителей существует не только резкая противоположность, но и много общего, схожего. Общим для них "является, во-первых, одинаково решительный, талантливо выраженный и искренний протест обоих против современного нравственного миросозерцания общества, против всего внутреннего духа и строя жизни современного культурного человечества. «Так дальше нельзя жить, нельзя дальше терпеть все существующие и ставшие явными, противоречия жизни: нужно изменить всю жизнь, а для этого прежде всего необходимо пересмотреть все ныне господствующие понятия о жизни, в их значении и целях" [12, с. 27 - 28].

Во-вторых, общим для них является протест обоих "против вековой традиционной внешней организации христианского общества, в которой часто лицемерно прикрыты под маской лживой добродетели и законности всевозможные язвы порока и разложения. Отсюда - борьба обоих против церкви и государства, как предполагаемых виновников указанной лжи" [12, с. 28].

В-третьих, общим для Л. Толстого и Ф. Ницше ученый признает "и некоторые положительные стремления... дать в жизни человека торжество разуму и трезвому анализу, освободить личность от гнета различных условностей в нравах и понятиях, поднять ее самочувствие и самосознание, изменить и по-новому обосновать ее нравственную жизнь, - создать... новую, более свободную и самодовлеющую личность и на этой почве новое общество и человечество" [там же].

Однако, при решении обозначенной проблемы пути мыслителей резко расходятся. "Ницше видит все зло в зависимости личности от нравственных целей, наложенных на нее религиозно-нравственным миросозерцанием христианства... Зло - во внутренних оковах, связывающих личность, в связанности ее совести учениями о грехопадении, сострадании, любви.

Так называемое зло, преступление, эгоизм - законные и необходимые проявления силы и могущества личности; чтобы личность могла смело и полнее проявить все свои силы, надо освободить все эгоистические деяния ее от связанной с ними "нечистой совести"... Весь источник силы личности - в страсти, нужно признать право страсти господствовать в жизни, и тогда личность сумеет проявить все свои скрытые энергии.

Другими словами, нужно освободить личность от "нравственной ответственности" в христианском значении этого слова, нужно это потому, что единственный смысл жизни человечества может лежать только в возможно полном расцвете личности, в улучшении типа человека, породы людей-животных до достижения ими нового усовершенствованного вида "сверхчеловека". Так как не все люди по организации доступны такому усовершенствованию, то надо признать полную свободу только для высших, лучших личностей и сделать массы пассивным орудием и пьедесталом для возвеличения этих личностей... " [12, с. 28 - 29].

Н. Я. Грот предлагает философски обобщить суть учения Ницше в формуле: "Чем больше зла, тем больше и добра" - ибо зло - необходимый темный фон картины полного умственного торжества освобожденной от всяких нравственных стеснений личности" [12, с. 29].

Иначе оценивает, по мнению ученого, причины зла и добра, смысл будущей нравственной реформы граф Лев Толстой. "Зло не во внутренних нравственных нормах деятельности личности, а в отступлении от нравственного закона, в его непонимании и игнорировании, а следовательно и во всем, что ему противоречит, то есть во внешних цепях социальной организации, не только не связанных с нравственным миросозерцанием христианства, а напротив,...глубоко ему противоречащих и представляющих собою признаки недостаточного отречения человечества от языческого строя жизни. Не только не следует желать уничтожения нравственного миросозерцания христианства, но в нем одном только и залог настоящего духовного развития личности, а следовательно и общества...

Цели и смысл жизни следует искать... прежде всего в лучшем устройстве здешней духовной жизни человечества. Но путь к этому не в освобождении совести личности от всяких нравственных оков, а, напротив, в возможно полном и глубоком развитии христианской совести, - не в расцвете эгоизма, а, наоборот, в полном и окончательном подавлении его, - в проявлении способностей к самоотречению, любви и состраданию к ближнему, в возрастании личного смирения, терпения и непротивления злу (злом)... В противоположность Ницше, Толстой - ревностный проповедник добровольной равноправности и полного социального нивелирования личностей.

Его идеал - именно идеал человека как мирного, домашнего, но не "стадного животного", а духовного существа, - не пугливого и боязливого, а нравственно-непоколебимого и внутренне стойкого... смирение и терпение перед внешними невзгодами жизни, добровольное подчинение нравственному закону, свободное мученичество за правду и скрытый героизм самоотречения, но при одном условии, чтобы дело, которому служила личность, было вполне христианским, чтобы личность исполняла дело Христово, - дело любви и добра. Формула Толстого: "Чем меньше зла, тем больше добра" [12, с. 30].

Н. Я. Грот критикует оба мировоззрения. Ницше - за попытки возродить древний языческий культурный идеал и отречение от христианства, за эстетический рационализм, за мечту о торжестве отдельной, исключительной личности на почве порабощения масс, за идеал "сверхчеловека", за революционный анархизм и догматический деспотизм, за материализм, атеизм и эволюционизм "фантастического толка", за отвлечение от современной промышленной и буржуазной цивилизации, за преувеличение чувства перспективы социальной и политической жизни человечества и тому подобное.

Мнение Л. Н. Толстого подвергается философом критике за слишком непосредственный восточноевропейский идеализм, стремление очистить от всяких языческих примесей христианский идеал жизни, и, в связи с ненавистью к язычеству, - за отвлечение от науки, искусства и государственных форм существования, за чрезмерный морализм с рационалистической подложкой, за утверждение самостоятельности всякой личности путем уничтожения "взаимной коллективной эксплуатации", за отношение к современной культуре, поскольку она кажется ему в своей основе ложной, не христианской, за смирение, терпение и самоотречение как коренные свойства человека, за отрицание всей догматики христианства, за всякое научное и философское размышление о судьбе и природе мира, за чрезмерный теоретический скептицизм и пессимизм во взглядах на жизнь, за недостаточность чувства социальной и политической перспективы жизни человечества и т. п. [12, с. 32 - 41].

Итак, Н. Я. Грот подробно проанализировал достоинства и недостатки двух крайних мировоззрений своего времени. Конечно, он не мог не задать вопрос, а где же настоящий нравственный идеал? По его мнению, "мы должны искать его все-таки в примирении внешнего и внутреннего, материального и духовного, - скажем смелее: "языческого" и "христианского", в компромиссе науки и религии, знания и веры, их синтезе, более широком, органическом и полном, чем это было сделано раньше. И это будет сделано, по мнению ученого, именно философией, "как той "примиряющей наукой наук", которая пересматривает и проверяет фундамент всякого знания, обобщения, синтеза" [12, с. 41].

Новые ответы на указанные вопросы философ и психолог подает в своей работе "Устои нравственной жизни и деятельности" [7]. Исходной для него является та истина, что "устои нравственности содержатся внутри человека, в его собственной психической природе, а не где-нибудь вне его" [цит. по 12, с. 42]. Он считает это положение одним из самых прочных достижений философии двух последних столетий. "Будем ли мы искать устои нравственного поведения с помощью религии, науки или философии, - сами основания религии, философии и науки необходимо будет рано или поздно признать заложенными в самой природе человека. Вера, надежда, любовь, стремления к истине, благу, совершенству, - неотъемлемые свойства человеческой природы; внешние условия и причины могут эти чувства и стремления только пробуждать или заглушать, а не создавать из ничего.

Все предполагаемые религией, философией и позитивной наукой устои нравственного поведения, любовь к Богу и ближнему, вера в правду и совершенство, надежда на вечное блаженство и страх вечной кары - с одной стороны; сострадание и жалость, стремление к счастью и идея нравственного долга; наконец, чувство самосохранения и родовой инстинкт, идеи пользы и общего блага - все это факты душевной жизни субъекта, состояния и свойства нашего внутреннего "я". Задачей нашей будет - попытаться дать новое освещение этической проблемы "об основаниях нравственного поведения" на почве психологической, а основным мотивом для пересмотра вопроса является сомнение в удовлетворительности его решения учениями современной утилитарной и эвдемонистической морали, - морали пользы и счастья" [12, с. 42].

Н. Я. Грот рассматривает, на пути поиска более точного ответа на поставленные вопросы, взгляды на мораль известных мыслителей - Канта, с его "категорическим императивом нравственного долга"; Шопенгауэра с его идеей "взаимного сочувствия", Спенсера - с его положением о стремлении к своему счастью и уступками счастью других на основе родового инстинкта альтруизма, с мыслями уже упоминавшихся Ницше и Толстого; Дж. Ст. Милля с его принципом служения все большему счастью возможно большего количества других существ и т. п..

Но все они приводят, по мнению ученого, ко все новым и новым вопросам, создающим гордиев узел морали, который нельзя распутать, а можно только разрубить [12, с. 47]. Основным среди них является вопрос: "Верно ли, что нравственный долг в наиболее безусловной форме повелевает вполне отречься от своего личного счастья в пользу счастья других существ, а в более условной - служить счастью других существ, жертвуя для этого некоторой долей своего счастье? " [12, с. 47].

Он обращается также к анализу поведения матери, вообще родителей в отношении своих детей, друзей в отношении к своим сверстникам, воспитателей и учителей - в отношении учащихся, взрослых - в отношении молодого поколения, мудрых руководителей - в вопросах улучшения экономического положения народа, корда, "если всеми этими поступками попутно и достигается счастье тех существ, которых мы любим и жалеем, то не как цель сама по себе, а как возможный, но случайный, то есть не зависящий от нас, результат.

Какой же общий положительный признак и внутренний смысл можно найти в нравственных поступках, внушаемых любовью и состраданием, если они не направлены на счастье других существ? Во всех них мы замечаем одну несомненную черту: они непосредственно и прежде всего клонятся к сохранению и спасению жизни других существ, независимо от вопроса об их счастье, причем нравственный поступок, по общему убеждению, становится тем более нравственным, чем более - ради спасения и сохранения чужой жизни - ставится на карту собственная жизнь любящего и жалеющего" [там же].

Согласно этому, как убежден Н. Я. Грот, "непосредственная задача каждой личности» есть «создать или поддержать, сохранить или спасти возможно больше других жизней, хотя бы с пожертвованием своей собственной единичной жизни... Любить, жалеть, холить, сохранять и спасать от смерти все живое - вот общая формула" [12, с. 50-51].

Из этой формулы вытекают новые и новые вопросы, которые ставит философ и психолог. Так, он спрашивает: "Какая психическая сила лежит в основе этой мировой любви? Как назвать ее? Очевидно, в каждом индивидуальном живом существе есть, наряду с индивидуальной волей к жизни, общая мировая воля к жизни - "всеобщая душа", как говорили древние. Как бы мы ее ни называли - мировой волей, сверхиндивидуальной душой или духом, инстинктом самосохранения мира, или творческим началом, созидающим жизнь - все равно. Эта сила в нас есть, это - реальная сила, подлинный деятель и фактор нашего нравственного поведения...

Одна основная черта этой силы, этого деятеля, как мы видели, есть наклонность ее к творчеству, к творческому созиданию и поддержанию жизни вне индивидуума. Другая - существенная черта - это ее враждебность индивидуальной воле к жизни, эгоизму, самосохранению... Несомненно, что индивидуальная воля к жизни есть только частное проявление и частная форма "мировой воли к жизни", созидающей и поддерживающей множество жизней через индивидуума, но вне его. Инстинкт самосохранения индивидуума есть частный случай "инстинкта самосохранения мира", в нас заложенного; эгоизм есть низшая форма альтруизма, - это альтруизм или солидарность собранных и скрепленных в нашем организме "живых клеточек и их организованных ассоциаций (органов)", - любовь к себе есть частная форма любви к живому вообще.

... Рассматривая этот вопрос, мы открываем новый положительный признак "мировой воли к жизни", нам присущей и в нас действующей. Она стремится не только к творчеству и созиданию жизни, но к "бесконечному творчеству" - к бесконечной полноте и совершенству своих жизненных воплощений, и поэтому враждебна всякой ограниченности, всякому окончательному своему закреплению и закрепощению. Индивидуальность наша есть именно такая закрепощённая и закрепленная наследственностью и привычками, и ограниченная организацией, мировая воля к жизни, и потому наша общая творческая сила, насколько она в нас сохранилась и проявляется, безусловно враждебная эгоизму, как способу оберегания этой самой "ограниченной индивидуальности". "Воля мировая" в человеке нравственном сильнее "воли индивидуальной", как частного своего выражения, и потому вечно борется с ней и с ее проявлениями чувством самосохранения и эгоизма" [12, с. 51 - 52].

Среди новых позитивных признаков мировой воли к жизни Н. Я. Грот выделяет не только прямое созидание, сохранение и спасение конкретных жизней отдельных существ, но и всякое идейное, духовное творчество и строительство ее, "связанное с затратой сил личности и пожертвованием индивидуальными благами, здоровьем и даже жизнью - ради совершенствования жизни мировой". Это касается настоящих ученых, художников, философов, религиозных, общественных проповедников, то есть всех "деятелей творческой воли". К их числу он относит Шекспира, Гете, Пушкина, Джордано Бруно, Декарта, Канта, Коперника, Ньютона, Дарвина, апостола Иоанна, Будду, Лютера и многих других подвижников жизни. При этом "вопрос идет по большей части о создании и поддержании жизни высшей на счет низшей, жизни духовной на счет материальной... Во всех ближних мы, главным образом, любим и оберегаем их духовную личность, их психическую жизнь" [12, с. 52 - 53].

Поэтому еще одним важным позитивным признаком "мировой творческой свободы" выступает "неудержимое стремление к созиданию, развитию и увековечиванию жизни духовной, высшей психической жизни в мире, - это другими словами, стремление к одухотворению мира, к духовному его совершенствованию" [12, с. 54].

Согласно этому, так называемая личная нравственность должна воплощаться в действиях, которые «внушаются нам чувством чести и нравственного достоинства» и направляются «нравственными предписаниями: не предаваться плотским излишествам, не лгать и не обманывать, не трусить и не малодушничать, не делать низостей и подлостей, не отчаиваться и не лишать себя жизни" [там же].

Следовательно, делает вывод великий философ и психолог, "психологически главным устоем нравственной жизни и деятельности является в нас мировая воля к жизни духовной, мировой инстинкт самосохранения жизни духовной, психической, высшей. Главные четыре положительные признаки этой мировой воли, которая внушает личности человека ее нравственное поведение,... следующие: 1) это - сила, созидающая, оберегающая и спасающая жизнь вне индивидуума в мире, 2) это - сила, враждебная индивидуальной воле к жизни - эгоизму и животному инстинкту самосохранения, 3) это - сила, стремящаяся к бесконечной полноте и совершенству своих воплощений, реальных и идеальных, 4) это - сила, направленная преимущественно к созиданию и совершенствованию духовному, идеальной жизни мира. Поэтому ее можно определить как "мировой инстинкт или волю духовного самосохранения и саморазвития", заложенные в природу всех его живых существ, но достигающий полноты самосознания только в человеке и проявляющийся в его нравственной жизни и деятельности.

Сообразно природе указанной силы, сознательным идеалом нравственного поведения должно быть "достижение миром нравственных существ - людей - возможно полного, всестороннего и высокого духовного развития и творчества", а сознательным критерием нравственной деятельности будут "чистота, бескорыстие и самоотверженность работы человека для цели бесконечного духовного совершенствование мира". Таково содержание идеи безусловного нравственного долга" [12, с. 55].

Таковы, по убеждению Н. Я. Грота, главнейшие устои нравственной жизни человека, содержащиеся внутри него и сводящиеся к одному общему принципу - "мировой воли к жизни высшей, духовной, которая есть и мировая любовь и мировое сознание безусловного нравственного долга". Согласно этому принципу, философ и психолог формулирует свое определение личности: "Очевидно, личность человека не есть только его животно-психическая индивидуальность, а сочетание этой последней с мировым духовным началом, с божественной творческой силой, создавшей мир, и в этой последней находятся корни всей нашей нравственной жизни» [12, с. 56]. В более краткой и обобщенной форме это определение звучит так: "Личность есть не только органическая индивидуальность, но и "сверхиндивидуальное, божественное, творческое начало" в человеке" [12, с. 57].

Стр. 4

Переход на следующую страницу