Сознание и его границы (4)

Предыдущая страница

Что касается других условий, влияющих на объём сознания, то из них мы остановимся лишь на влиянии умственного утомления.

Последнее оказывает всегда очень резкое влияние на объём сознания, в чём мы убеждаемся почти из каждого ряда соответствующих опытов. Дело в том, что в начале опытов с определением объёма сознания, последний всегда оказывается заметно большим, нежели при конце опытов, если только они продолжаются не менее одного часа.

Так, в одном случае после одночасового занятия психофизическими исследованиями человек, группируя по два звуковые впечатления, следующие друг за другом со скоростью 1 сек., дал при восприятии четырёх групп 0,7 верных суждений; при восприятии пяти групп 0,6; при восприятии шести групп 0,55; тогда как до занятий тот же субъект при подобном же группировании звуковых впечатлений одинаковой скорости дал при восприятии четырёх групп 0,8 верных суждений; при восприятии пяти групп также 0,8 верных суждений; при восприятии шести и семи групп 0,75; при восприятии восьми групп 0,6 верных суждений.

В другом случае после психофизических исследований человек, группируя звуковые впечатления той же скорости по три, при восприятии пяти групп дал 0,8 верных суждений; при восприятии шести и семи групп — 0,65 верных суждений; при восприятии восьми групп результат суждений выразился 0,6; тогда как, не будучи умственно утомлённым, тот же наблюдатель мог воспринимать пять и шесть групп с точностью в 0,85; семь групп — с точностью в 0,8; восемь групп — с точностью в 0,9; девять групп — с точностью в 0,75 и только при восприятии десяти групп точность суждений выразилась 0,6. В других подобных случаях результат всегда оказывался сходным.

К той же категории явлений, очевидно, следует отнести и тот факт, что по утрам результат исследования объёма сознания в общем оказывается заметно более благоприятным, нежели вечерами.

Следует однако заметить, что и независимо от тех или других посторонних условий сфера ясного сознания представляет изменяющееся протяжение. Она может суживаться и расширяться, причём в первом случае ясность сознания увеличивается, во втором — ослабевает.

Полная ясность сознания возможна лишь при том условии, когда внимание сосредоточивается на ограниченном числе представлений; в этом смысле мы можем говорить о фиксационной точке сознания или пункте наиболее ясного сознания. Но чем более ограничена сфера ясного сознания и чем оно ярче, тем более затемняется остальное поле сознания.

Нагляднее всего это доказывается на опытах с мгновенным освещением зрительных объектов с помощью электрической искры. Если, например, мы захотим читать печатный шрифт при моментальном освещении электрической искрой, то мы успеем при этом схватить несколько слов; если же мы будем стараться уловить лишь форму и очертание букв, то мы не успеем прочесть даже и полслова.

Из всех вышеизложенных данных мы убеждаемся, что наибольшая ясность сознания всегда приобретается нами насчёт величины его объёма. Таким образом, вместе с усилением ясности сознания пределы последнего, без того поразительно тесные, ещё более суживаются.

Посмотрим теперь, вследствие чего из огромного числа одновременно действующих на наши органы чувств впечатлений аперципируются или вводятся в сферу ясного сознания лишь определённые представления, иначе говоря, чему обязаны эти последние своим присутствием в нашем сознании?

Наблюдение показывает, что процесс введения представлений в сферу ясного сознания зависит только частью от внешних условий, иначе говоря, от объективных качеств подействовавшего на нас внешнего впечатления, главнейшим же образом — от внутренних условий. Чем сильнее известное впечатление и, следовательно, чем резче те изменения, которые оно вызвало в наших органах чувств, тем очевидно больше шансов оно имеет для введения в сферу ясного сознания. Точно также легко апперцепируются впечатления, отличающиеся особенной резкостью и новизною для наших органов чувств.

Относительно зрительных объектов играет известную роль между прочим и случайная фиксация их с помощью глаз, но влияние этого условия очевидно сводится также на вызывание более резких ощущений при фиксировании внешних предметов, нежели при отсутствии фиксации.

Не подлежит однако сомнению, что как объективные качества внешнего впечатления, так и фиксация зрительных объектов играет относительно незначительную роль в деле аперцепирования представлений. Доказательством тому служит тот факт, что многие в действительности весьма сильные впечатления мы упускаем из виду только благодаря тому, что мы к ним равнодушны. Напротив того все впечатления, хотя бы и не обладающие большою силою, но возбуждающие в нас движение чувства благодаря ранее выработавшимся ассоциациям, тотчас же вводятся в пункт наиболее ясного сознания.

Для пояснения сказанного мы позволим себе развить здесь тот же пример, которым мы уже однажды воспользовались. Проходя по многолюдной улице, мы пропускаем тысячи разнородных по силе и качеству впечатлений, несомненно подействовавших на наши органы чувств. Но вот на той же улице произошла ссора двух людей, причём один из них стал наносить удары другому. Объективно обсуждая данное впечатление, мы не найдём в нём особенного преимущества ни по силе, ни по качеству сравнительно со множеством других одновременных впечатлений, а между тем данное впечатление тотчас же занимает наш ум и вводится в пункт наиболее ясного сознания или аперцепируется.

Зависит это от того, что рассматриваемое впечатление отличается от других силой сопряжённого с ним чувствования. Воспринимаемое в этом случае впечатление, благодаря укоренившимся в нашем сознании ассоциациям, тотчас же сопрягается с чувством боли, испытываемой побитым человеком, причём одновременно возникает и представление о жестокости бьющего, вызывая в нас чувство отвращения к нему и так далее. Следовательно, сила чувства, которым, благодаря тем или другим ассоциациям, сопровождается представление, — вот что в данном случае служит причиной, что это представление вводится в пункт наиболее ясного сознания.

Таким образом, из ряда одновременно воспринимаемых впечатлений, независимо от объективных свойств самого впечатления, в сферу ясного сознания с большей вероятностью будет введено то, которое сопряжено с наиболее сильным чувствованием.

С другой стороны, содержание сознания несомненно имеет существенное влияние на аперцепирование внешних впечатлений. Так, представления, недавно присутствовавшие в сознании, сравнительно с другими имеют более шансов возбудить наше внимание. Например, тон, недавно нами слышанный, всегда резче выделяется из других при совместном звучании. Точно также впечатления, находящиеся в более или менее тесном соотношении с содержанием сознания в данное время, а также и с укоренившимися в сознании представлениями (в особенности с теми, которые составляют так называемое нравственное ядро) обычно с особенной лёгкостью вводятся в сферу ясного сознания.

Но особенно благоприятную почву для акта аперцепции составляет особое состояние нашего сознания, которое мы называем ожиданием. В последнем случае, как показывают точные психофизические исследования, нередко аперцепируется мнимое впечатление прежде, чем происходит действительное. Так, при измерении психических актов с помощью аппарата Гиппа в опытах с определением так называемой простой сознательной реакции очень нередко случается так, что отметка, долженствующая быть произведённою непосредственно вслед за тем, как услышан удар падающего шарика о деревянную дощечку, в действительности производится или в момент удара шарика о дощечку (а не после, как должно бы быть), или даже прежде, чем шарик упадёт на дощечку.

Нельзя не заметить здесь, что внимание играет существенную роль в акте апперцепции. В самом деле, будет ли данное внешнее впечатление выдаваться своими объективными свойствами или, благодаря особым ассоциациям, будет возбуждать в нас шевеление чувства, или наконец будет находиться в тесном соотношении с присутствующими и в особенности с укоренившимися в нашем сознании представлениями — во всех этих случаях оно вводится в сферу ясного сознания лишь благодаря тому, что на него обращается внимание. С другой стороны, особенно благоприятная почва для аперцепции впечатлений, представляемая актом ожидания, без всякого сомнения, зависит от того, что здесь играет выдающуюся роль чрезмерное напряжение внимания к предстоящему впечатлению.

Значение внимания в деле аперцепции внешних впечатлений видно в особенности из того обстоятельства, что уже отвлечения нашего внимания в известном направлении достаточно для того, чтобы, несмотря на присутствие всех вышеуказанных условий, введение данного представления в сферу ясного сознания не совершилось.

Очевидно, что без участия внимания аперцепция представлений становится совершенно невозможною. Вот — факт, имеющий выдающееся значение в нашем вопросе. Он объясняет нам, почему наше сознание имеет столь тесные пределы. Дело в том, что внимание, необходимое для акта аперцепции, не может одновременно обращаться на множество внешних впечатлений, а лишь на небольшое число последних, которое, благодаря вниманию, и вводится в сферу ясного сознания.

В предыдущем изложении выяснено нами, в каких тесных пределах вращается наше сознание и указано между прочим на тот факт, что вместе с усилением ясности сознания сфера последнего ещё более суживается. Спрашивается, как согласовать с этими данными тот факт, что человеку свойственно особенное богатство и разнообразие умственного материала?

Объясняется это главным образом тем обстоятельством, что многие из представлений, раз возникших в нашем сознании и поблекших затем, как известно, не исчезают окончательно из нашей психической сферы, но лишь скрываются на более или менее продолжительное время от нашего умственного взора; они переходят, следовательно, в бессознательную сферу, откуда со временем при случае снова могут всплыть на поверхность сознания в виде так называемых воспроизведённых представлений или воспоминательных образов.

С самого младенчества запас таких, способных в то или другое время всплыть на поверхность сознания, представлений накопляется всё более и более, и у взрослого человека всё то, что составляет содержание сознания, не столько уже обязано своим происхождением внешним впечатлениям настоящего, сколько впечатлениям прошедшего. Таким образом, большая часть того, что наполняет наше сознание, возникает из непроницаемых глубин нашей бессознательной сферы. Равным образом и великие творчества мысли обязаны гораздо более бессознательной, нежели сознательной сфере.

Бессознательная сфера, таким образом, является тою сокровищницею нашей души, в которой хранится в скрытом состоянии большинство некогда ярко блиставших в сознании представлений и из которой происходит постоянное обновление сознательной сферы.

В противоположность тому, что объём сознательной сферы представляется, как мы видели, крайне ограниченным, бессознательная сфера ничуть не стеснена столь узкими пределами и объём её может считаться вообще очень обширным. В сущности мы не знаем точных границ бессознательной сферы, но что и здесь существуют определённые границы, известный объём, дальше которого человек не в состоянии переступить, доказывается тем фактом, что ни один из людей мира не может претендовать на обладание хотя бы значительной доли того огромного запаса знаний, который является результатом многовековой работы человеческой мысли.

Следовательно, бессознательную сферу ничуть нельзя представлять себе как таковую, в которой могло бы поместиться какое угодно количество умственного материала. Не подлежит впрочем сомнению, что с развитием умственной жизни пределы бессознательной сферы до известной степени расширяются. Этим по крайней мере только и можно объяснить способность интеллигентного человека укладывать в своей памяти такой запас сведений, какой для человека малообразованного является совершенно непреодолимым.

Следует заметить, что при том обмене, который происходит между элементами сознательной и бессознательной сферы всегда сохраняется между ними известная преемственная связь. Только существованием такой преемственной связи и можно объяснить себе нашу способность узнавания прошлых представлений. Как известно, мы не только воспроизводим прошлые представления, но и узнаём, что эти представления уже были когда-то в нашей сознательной сфере, а не явились вновь.

Эта присущая нам способность узнавания прошлых представлений играет вообще огромную роль в нашей психической жизни. Без такой способности представления, роившиеся в нашем сознании в прежнее время, мы бы уже не могли относить к нам самим и, следовательно, не могло бы быть и так называемого единства сознания личности, а вместе с тем и той непрерывности сознания, которая устанавливается с известного возраста в жизни каждого человека. Без такой способности мы не могли бы иметь и понятия о времени, так как все воспоминаемые нами прошлые события казались бы нам лишь игрой нашего воображения в настоящем.

С другой стороны, преемственностью между процессами сознательными и бессознательными объясняется между прочим тот поразительный с виду факт, что процессы, совершающиеся в бессознательной сфере человека, служат нередко руководством его сознательных действий. В самом деле, как часто мы приходим к тем или другим решениям, не сознавая ясно или даже и вовсе тех мотивов, которые привели нас к подобным решениям. Впоследствии однако, по принятии определённых решений, часто измышляются и мотивы последних, хотя они уже не имеют для нас того практического значения, как сознательные мотивы pro и contra до принятия известного решения.

Ещё более поразительный пример влияния бессознательной психической сферы на действия, совершаемые сознательно, представляют так называемые внушённые идеи гипнотиков. Мы знаем, что эти идеи, будучи восприняты в гипнотическом состоянии, впоследствии всплывают на поверхность сознания и принуждают человека к поступкам и действиям, стоящим в прямом противоречии со всеми его нравственными убеждениями. И в самом деле, не насилие ли это бессознательной сферы над волей человека, когда последнему в состоянии гипноза внушают идею украсть или убить, и этот человек по возвращении своего сознания выполняет деяние, противное всем его нравственным воззрениям?

Мы не будем углубляться далее во взаимные отношения сознательной и бессознательной сферы. Заметим лишь, что сознание, в свою очередь, обнаруживает ничуть не меньшее, если не большее влияние на бессознательную сферу. Сознание не только открывает человеку его внутренний мир, иначе говоря, даёт ему возможность чувствовать приятное и неприятное, испытывать радость и горе, понимать пользу и вред, но оно воздействует и на все те, часто необъяснимые для самого лица, стремления и влечения, которые, зарождаясь в бессознательной сфере и овладевая человеком нередко ещё с раннего возраста, влекут его к действиям и поступкам, противным чувству долга и нравственности. Правда, это воздействие не всегда приводит к победе нравственных мотивов, но во всяком случае высоконравственные поступки и великие жертвы на пользу человечества возможны лишь благодаря сознанию.

С рассматриваемой точки зрения сознание может быть уподоблено яркому светильнику, который, озаряя собою глубокие тайники нашей психической сферы, в то же время позволяет нам заблаговременно предвидеть последствия своих деяний и даёт возможность находить средства для противодействия тем или другим пагубным для нас влечениям.

Библиография

1. Leibnitz. Op. philos. ed. Erdman стр. 715

2. Fichte. Psychologie I, стр. 83. Fortlage. System der Psychologie.

3. Georg. Lehrbuch der Psychologie, стр. 234 и след. Ulrici. Leib und Seele. Leipzig. 1866.

4. Herbat's sämtliche Werke. Bd. V, стр. 208

5. Спенсер. Основания психологии. Спб. т. 3, стр. 303 и 304.

6. Вундт. Основания физиологической психологии, стр. 738.

7. Кстати, укажем здесь, что и Вундт, не замечая того, сам даёт подобное же определение сознания, как видно из следующих его слов: «Сознание именно в том и состоит, что мы находим в себе те или другие состояния…» (цит. выше).

8. Примеры подобного состояния мы встречаем также в случаях неполного усыпления хлороформом. Известно, что лица, подвергшиеся операции, нередко заявляют об испытанном ими чувстве страдания без ясного сознания о причине этого страдания.

9. Waitz. Lehrbuch der Psychologie.

10. Steinthal. Einleitung in die Psychologie und Sprachwissenschaft. Berlin. 1871, стр. 134.

11. Fortlage. System der Psychologie. I Theil.

12. Herbart. Lehrbuch zur psychologie (Werke, т. 5, стр. 15 и след).

13. Владиславлев. Психология, т. I, стр. 294.

14. Hamilton, Lectures on metaphysics, vol. I

15. Вундт. Основания физиологической психологии, стр. 757.

16. Некоторые авторы допускают, что граница сознания достигается впервые в том случае, когда число верных суждений превышает половину всего числа данных случаев. Но это, очевидно, ошибка, так как при производстве опытов с объёмом сознания всегда имеется в виду одно из трёх (а не двух) возможных суждений.

17. В опытах Дице за достаточный результат сравнения принимается тот случай, если из десяти опытов с известным рядом звуковых впечатлений получалось не менее восьми верных суждений; следовательно, точность в десяти опытах, принятых за единицу, выражалась не менее 0,8. Необходимо заметить однако, что эта цифра была принята автором без достаточных оснований; между тем не подлежит сомнению, что в указанном отношении следует, по возможности, избегать ненужной произвольности.

18. В первом случае уменьшение, по объяснению Вундта, должно произойти в силу того, что достаточно ясная аперцепция становится уже невозможною, во втором случае — в силу того, что часть аперцепированных представлений побледнеет ещё прежде, чем новое представление вступит в сферу ясного сознания. При медленном течении представления трудно также избежать посторонних впечатлений, действующих на сознание во время пауз.

19. Dietze. Loco cit. стр. 380.

20. При исследованиях доктора Чиж (Арх. психиатрии, нейрологии и судебной психопатологии за 1887, т. X №№ 1, 2 и 3 объём сознания определился в одном случае в 11, в другом — в 13 представлений, если принять за достаточную точность суждений 0,7. Необходимо заметить однако, что исследования доктора Чиж были произведены над малообразованными людьми.

Стр. 4

Разум, однажды расширивший свои границы, никогда не вернётся в преждние
Альберт Эйнштейн